Я не имел бы против Грузинской Православной Церкви (в дальнейшем «Церкви») ничего особенного, если бы она брала на себя общественно полезные функции. Хотя я и отношусь с сомнением к организованным религиозным формам, но мне нетрудно признать, что они все же обладают определенным потенциалом для возвращения расколотым обществам их утерянной целостности. Но Церковь которая проповедует, планирует и осуществляет насилие, не способна никому помочь. Покажите-ка: стал ли хоть кто-то на свете лучше, после того как его душа отяготилась грузом ненависти по отношению хотя бы к одному-единственному человеку?
Организованый завоз «паствы» из различных эпархии и доставка прокламации во все тбилисские квартиры аккурат к 17 мая 2013 года, обошлись Грузии дорого как в финансовом, так и в человеческом отношениях. Ходят слухи о легендарных затратах на горючее и автобусы для мобилизации десятков тысяч человек. До сих пор никто не восполнил людям понесенный ими ущерб. В тот день Церковь не только изваляла престиж страны в грязи, но и совершенно несправедливо определила ей место в ряду диких, нецивилизованных государств. У грузинского народа есть поговорка, которая вполне применима конкретно к нашей Церкви: «Бесхозная церковь – чертей добыча». Как видно, проблема данной институции – пристрастие к тому, чтобы ненароком сойти с пути Христова – была замечена еще нашими предками. Поговорка эта сохраняет свою актуальность и поныне. Хотя Церковь и обладает в Грузии значительным влиянием, но хозяйна в ней давно уже не видно.
В стране действует множество христианских деноминации от имени которых говорят значительно более образованные, мыслящие и пронизанные христанской любовью люди, чем даже тот самый «либеральный» представитель Патриархата, который не смог воздержаться от проявления человеконенавистнических мыслей даже на страницах нашего издания. Получившая за истекшие 20 лет в свое распоряжение огромное влияние и средства Церковь ныне стремится установить свое полное господство в таких сферах как понимание добра, благотворительности, человечности и истинной «грузинскости». Вот так получившие преимущественное положение от государства, сперва забыли о христовом пути, а затем без оглядки кинулись в омут властолюбия. Отвергнувшая умеренность община духовных лиц больше в Библию не заглядывала. Евангелие перестало быть для них источником знания и вдохновения. В Церкови возобладало тщеславие и лишеннные милосердия духовные лица занялись самодеятельностью.
Несмотря на то, что Церковь редко является мишенью для критики, проявленное ею 17 мая 2012 и 2013 годов беспрецедентное насилие все же привлекло внимание общественности. В дисскусиях на Общественном Телевещании посвященных майским событиям, шла речь о миссии Церкви, о неконтролируемых расходах из средств, перечисляемых на ее счета государством, о вопросах благотворительности. Но все эти передачи на Общественном Телевещании либо уже прикрыты, либо находятся под угрозой закрытия.
Эта институция (Церковь) уже четко установила, представители каких именно социальных групп не достойны носить высокое звание человека, а кому следовало бы вообще запретить оказание помощи кому бы то ни было. Но ее деструктивная роль не ограничивается лишь делением людей на категории и определением норм жизни внутри страны. Проблемой стало и то, что вне пределов внимания Церкви не осталась также и внешняя политика. В ходе длившейся в течений ряда лет активной кампании демонизации, грузинское ухо сделалось привычным к враждебному восприятию Запада – этого действительного спасителя Грузии как от давления российских клешней, так и от всеобщей нищеты. И именно тогда, когда нам казалось, что большей насмешки ожидать уже невозможно, в Патриархии начали открыто поклонятся самому большому историческому врагу Грузии – России. Дело дошло до того, что убивающие грузин российские бомбы официальная пресса Патриархии стала величать «божьим благом», а предводителя русских Путина – «мудрецом».
Уже седьмой год как я читаю студентам-магистрантам – будущим социальным работникам – курс: «Управление и администрирование социальных агентств». И уже седьмой год как я посвящаю свою первую лекцию беседе о значении преданности той или иной организации своей заявленной миссии. Верность собственной миссии носит решающий характер для выживания организации как таковой. Все мы – люди – живем в организованном обществе. Мы рождаемся в организациях и большую часть жизни проводим во взаимоотношениях с организациями (школами, церквами, спортивными центрами, больницами, местами для развлечений). Возросли и ожидания людей к ним, так как организации во-многом переняли функции, которые ранее признавались частными.
Действующие при поддержке общества организации (а церковь одна из них) и в пору своих конкретных кризисов обязаны помогать наболее уязвимым гражданам. Миссия церкви состоит в оказании людям непосредственной помощи и заботе об их духовном и физическом оздоровлении. И нам известно, что это – именно так. Зато нам неизвестно и то, почему как раз эта ее функция оказалась подзабытой, и то, каким образом основной миссией этого института стало совершение ритуалов сомнительного происхождения или страстный поиск в человеке различного рода уродств. К примеру: к чему тратят грузинские духовные лица свое драгоценное время на проповеди о том, как именно наказал Господь японцев за их грехи наслав на них цунами, а африканцев – сделав их чернокожими? И почему на безвременную голодную смерть маленького Гогиты их ответом было то, что тот-де «был рожден в мусульманской семье»?
Желательно чтобы человек, работающий в организации формально созданной для заботы о людях, знал бы и о том, что решающим условием для безупречной работы такой формальной организации является верность такой политике, таким правилам и процедурам, которые служат заявленным целям и миссии данной организации. Служение миссии означает проведение политики подходящей для удовлетворения внешних и внутренних потребностей членов этой организации. Организация существует для ее членов. Организация же распространяющая свое влияние за их пределы, становится ответственной и за судьбу других людей. Если Церковь получала пожертвования не только от православных верующих, но и от государства в целом, то в ее обязанности входило проявление заботы и о Гогите, и о других людях. Поэтому если заявленная миссия организации и ее политика перестают совпадать друг с другом, кризис становится неизбежным. В чем же можно ожидать его проявления?
Материальное богатство Церкви неизмеримо возрастает, а положение тех людей, во имя помощи которых эта организация призвана существовать, быстро ухудшается. Нам часто приходится слышать о скончавшихся от голода своих согражданах. Мы часто встречаем на улицах бездомных, роющихся в мусорных ящиках в поисках объедков стариков и малолетних детей. А в то же самое время Церковь, некогда созданная ради помощи неимущим и духовного оздоровления людей, тратит 600.000 долларов только на позолоту купола одного-единственного храма.
Это парадокс, но организация на которую возложена наибольшая ответственность за людей, ведет себя наиболее безответственным образом. Её задача должна состоять в нахождении эффективных ответов на разнообразные вызовы, возникающие как перед ее последрователями, так и перед другими гражданами. Также она обязана способствовать сохранению добрых взаимоотношений между национальностями внутри страны. Но она, напротив, занята открытой пропагандой ненависти. Она ведет себя как безответственная политическая партия, не умеющая предложить своим последователям должного ответа на их духовные и материальные запросы, но взамен моментально предлагающая им заметить бревно в чужом глазу. Сегодня теория организационного менеджмента утверждает, что столь жестко устроенные организации не способны приспособиться к изменяющимся внешним условиям, поэтому они теряют общественную валидность и их место занимают другие. Ныне Церковь предлагает своим членам упрощенное мировоззрение, в котором акцент в меньшей степени ставится на поиски выхода, внимание же, в основном, обращается на поиск внутренних врагов. Если идеологии и ставшие рутинными привычные правила служат только лишь одной миссии – миссии самосохранения организации, то она лишь временно сможет исполнять для своих членов функцию ослабления их стрессов и их чувства неопределенности. Зато в долговременной перспективе столь примитивный выход из ситуации обернется ей бумерангом. Если врагом будет объявлено какое-нибудь меньшинство, то после уничтожения этого «врага» люди обязательно увидят, что вследствие этого ни одна их проблема так и не разрешилась, а вот исправление допущенной ошибки уже невозможно ибо слишком поздно. Для авторов совершенного насилия итоги, разумеется, утешительными не будут. Страждущие духовной поддержки люди быстро обнаружат, что такая организация им предлагает вовсе не то, в чем они так нуждаются, а лишь то, что выгодно ей самой.
Для меня не столь очевидно, но все же полагаю необходимым отметить, что растущую популярность Церкви в последнюю декаду многие люди объясняли господствующими в ней оппозиционными настроенями. По их мнению, некоторые люди находили убежище в Церкви по той причине, что в условиях слабости свободной от влияния властей медии, церковь представлялась им тем безопасным пространством, где было возможно открыто слушать либо озвучивать критику в адрес Национального Движения. Но если нужда в этом когда-то и существовала, то теперь ее больше нету. И функция Церкви в формировании нового политического ландшафта Грузии на этом этапе бесспорно исчерпана.
Некоторые утверждают будто в Церкви «не все такие» (стяжатели, восседающие на джипах, пророссийски настроенные русетумэ). Но пока-что мы ничего не слышали о каком-либо действующем духовном лице, который выступал бы против господствующей в этом учреждении практической модели поведения. О начале кризиса нам возвестят те отвергающие конформизм люди, которые рано или поздно сами натолкнутся на глубоко укорененное в Церкви сопротивление, пользующееся основательной идеологической и структурной поддержкой. Но пока это произошло, все громче слышится голос граждан, которые от имени налогоплательщиков требуют ввода в действие механизмов контроля над качеством. Такие механизмы должны соответствовать той работе, которую Церковь действительно выполняет. Среди этих голосов и голоса тех организации гражданского общества, которые требуют переоценки применяемых в церковной практике подходов и подчеркивают необходимость наличия должных откликов на людские потребности. «Именно таковым должен быть критерий оправдания процесса поддержки этой Церкви» – говорят эти люди. И я согласен с ними.
Как может помочь грузинскому верующему проповедуемая Церковью ненависть? Быть может, Церковь хоть в малой степени делится своими громадными прибылями с самыми нищими и страждущими людьми? В достаточной мере ли она помогает им? Что мы можем знать на этот счет? И почему тогда люди продолжают умирать от голода и холода? И почему не выставляет Церковь на продажу последнюю свою «Тоёту Прадо» дабы помочь этим людям? Почему 25 миллионов тратятся совершенно непрозрачным образом? На все эти весьма болезненные вопросы Церковь не имеет ответа.
А ведь если многие верующие и ищущие духовность люди хоть немного призадумаются над ними, то это может стать вполне достоточным поводом для того, чтобы они перестали связывать с этой институцией свои надежды. Обращающийся к ней с современными вопросами человек вовсе не нуждается в том, чтобы ему навязывали сочиненные экспромтом ограничения. Его интересует не то когда следует есть мясо или в какие дни недели ложиться в постель со своим партнером. Он требует помощи в поисках пути, годного для понимания человеческой сути, любви и духовного спасения. Фактом является то, что с обретением духовной целостности человеку ныне помогут больше в другом месте, нежели в Церкви. Поэтому не удивительно, если он предпочтет избрать иную, конкурентную конфессию. Сегодня в Грузии ни одна из конфессии ни является столь радикальной и отдалившейся от духовности, как грузинское православие. После беседы с любым католическим или баптистским священником может оттаять сердце даже самого неверующего человека, в то время как даже наиболее глубоко верующая личность испытывает шок от исходящего от представителей православной Церкви насилия или их преисполненных ненавистью проповедей. Церковь совершает воистину неслыханные дела: запрещает ЛГБТ-шникам заниматься благотворительностью и открытым текстом угрожает им насилием; мешает молиться верующим мусульманам и упоминает маленького Гогиту как «рожденного в мусульманской семье».
Сегодня православная паства обманута. Это начинает понимать все большее число верующих. Совмещение между целями верующих и целями Церкви ослабело как никогда. Это указывает на серьезную организационную дисфункцию и оказывает влияние на единство верующих. В результате немедленно возникает неотложная необходимость проведения организационных изменений. Ведь если за таким вызовом не последуют изменения, то распад Церкви начнется с «собственных стен». Масштаб разрушения будут определять такие внутренние факторы, как природа и серьезность организационных проблем, оценка ситуации нонконформистскими духовными лицами, поддержка/сопротивление со стороны Патриархата и наличие в самой организации собственных человеческих ресурсов (кадрового богатства), необходимых для осуществления организационных перемен.
Способна ли Церковь сама «прочитать» сушествующее положение? Способна ли она определить те организационные проблемы, которые создают угрозу ее же возможностям служить людям (пропаганда ненависти вместо пропаганды любви)? Способна ли развить и выбрать надлежащую стратегию для своего организационного изменения, для изменения себя самой? Способна ли начать действовать в соответствии с такой стратегией? Собирается ли оценивать и менять эту стратегию таким образом, чтобы изменения стали институциональными? Я не вижу сегодня в ней такого ресурса. Более того, в Патриархате даже не замечают необходимости перемен. В итоге мы можем стать свидетелями распада данной институции куда раньше, чем это способно представить себе рационалистическое мышление любого из нас. Церковь, превратившись в корпорацию, слишком быстро выросла и отяжелела, утеряв из-за своей безбедной жизни и гибкость, и форму. Трагично, что вместо слова «Библия» Церковь для многих людей сразу же ассоциируется с образом некоторых ее восседающих на новейших джипах «Прадо» представителей. Да, она влиятельна, но трудно сказать, насколько она осознает свою ответственность перед гражданами. Церковь лишь получает пожертвования и потребляет ресурсы. И ничего не отдает взамен – кроме ненависти. В превратившейся в политическую партию институции забыли простую истину: с большой высоты и падать больнее. А падение неизбежно для тех, кто изменяет записанным в своей Конституции основам.
Я знаю, что станет причиной распада грузинской Церкви. Предпосылкой ему станет тот невозможный факт, согласно которому институт созданный для свершения милосердия, любви и благотворительности, физически расправляется с гражданами своей страны угрожая им уничтожением. Ведь для них губительно как то, что именно Церковь возглавляет кампанию насилия, так и разжигание ею отвращения и ненависти. Высокое общественное доверие к религиозному институту может основываться на единственной вещи: на проповеди идеи милосердия, равенства и справедливости по отношению ко всем без исключения людям. Все, что разрушает ненависть, отстраивает заново любовь – и наоборот. Руководители Православной Церкви сохранят доверие людей только в том случае, если превратят её из института разрушительной силы в силу проповедующую любовь и терпимость.
Статья для публикации подготовлена при поддержке регионального представительства фонда Генриха Белля в Грузии. Взгляды и соображения, высказанные в ней, могут не совпадать с воззрениями фонда.
