О вопросах, связанных с регуляцией трудовых взаимоотношений, прежнее руководство страны предпочитало разговаривать с нами, в основном, на одном-единственном языке – языке правого либертарианства. При нынешней же власти иначе: то, что мы слышим от одного министра, отличается от того, что слышим от другого, а официальные заявления следуют в одной связке с теневыми. В то самое время когда одна часть правительства думает о том, какие в будущем следует внести изменения в Трудовой кодекс, наш министр образования, оказывается, окормляет своих студентов при помощи совершенно противоположного нарратива. Ведь, по мнению Георгия Маргвелашвили, «на рассмотрение парламента внесен Трудовой кодекс, при котором никто не сможет сдвинуться с места. Просто мечта Розы Люксембург. Не знал, что мы собирались осуществить ее мечту. Там такое понаписано, что работодателю в Грузии – ни государству, ни бизнесу – просто нечем будет заняться».
Следует, однако, приветствовать общую позицию правительства по Трудовому кодексу. Из последнего интервью Теи Цулукиани становится ясно, что некоторые представители правительства хорошо осознают комплексное значение Трудового кодекса с точки зрения социального и гендерного равноправия и демографического развития. Будем надеяться, что личная оценка Маргвелашвили не в силах остановить реформу, хотя когда министры публично фиксируют прямо противоположные позиции по вопросам стратегического значения – это одновременно и смешно, и стыдно. Конечно, следует приветствовать диалог, дискуссию и дебаты как внутри правительства, так и между правительством и оппозицией, однако продуктивность и конструктивность исходящей от членов правительства теневой критики весьма сомнительна. Достойно сожаления и то, что нам приходится выслушивать либертарианские комментарии и от других представителей новой власти. То, что мы, как нам представлялось, уже «переизбрали» – т.е. культ рынка, работодателя, бизнесмена, богатого, инвестора и т.п. – оказывается, вновь остается в силе. Упомянутый выше инцидент является приметой того, что радикальный право-либертарианский, а говоря прямо, навязанный нам Национальным движением дискурс верховенства рынка по-прежнему сохраняет довольно большое влияние в нашем обществе.
Проблемой основанного на неоклассических теориях неолиберализма, получившего распространение после классической экономической «правизны» 70-х, является возведение некоторых теоретических положений социальной науки в ранг безусловной истины. Принципы свободного от правительства и каких-либо регуляций рынка часто представляются им в качестве не подлежащих пересмотру экономических «законов». Следует, однако, отметить, что сходные ошибки также совершаются и в излишне идеологизированных формах «левизны». Вместо того чтобы рассматривать вопрос на сравнительных исторических примерах из истории страны или региона, зачастую мы ограничиваемся лишь фиксацией заранее идеологизированных позиций. И политики, и академики, и простые граждане забывают об основном свойстве социальной науки: ни одна теория социальной науки не является истиной. Поэтому планирование государственной политики в экономической, социальной и иных областях осуществимо лишь на основе детального анализа конкретной проблемы, конкретного контекста и опыта.
Нам следовало бы – отставив в сторону идеологии – уделить особое внимание ценностям. Крайне упрощая, мы можем утверждать, что любые формы того или иного социально-экономического строя служат достижению одной и той же великой цели. Как свободный рынок, так и регулируемое (или планируемое) экономическое устройство обещают возродить благосостояние. Различие в том, что аргументы в пользу ничем не ограниченного свободного рынка, т.е. неолиберализма, характеризуются, в отличие от остальных аргументов (наряду с множеством иных признаков), интересным, даже парадоксальным подходом к настоящему, прошлому и будущему. Подобный либерализм, обещая нам благосостояние в будущем, призывает не только к терпимости по отношению к несправедливостям в настоящем, но и к поддержке их; а поскольку неолиберализм и культурный консерватизм неразделимы, то он еще и обязует нас защищать и отстаивать традиционные социальные иерархии. Соответственно, обещания о будущем благосостоянии оказываются, вопреки логике, увязанными с императивом сохранения существующего неравенства. В итоге беднякам достаются обещания, а богачам все остальное, все, что они уже успели нажить. Целью же регуляций и интервенций является именно изменение существующей в настоящем ситуации неравенства и преодоление несправедливости. Следует приветствовать полемику о формах и видах регуляций, их эффективности и ожидаемых итогах, но можно только сожалеть о том, что направленные против намечаемых изменений аргументы так и не выходят за рамки защиты интересов работодателя.
Возвращаясь к первичной проблеме, обрисованной в данной статье, – изменений в Трудовом кодексе – мы должны рассмотреть основы неолиберальной/либертарианской критики по отношению к намечаемым изменениям. Главная теза этой критики очевидна: увеличение объема прав наемного работника приведет работодателя либо к бегству, либо к банкротству, либо к уменьшению прибыли, т.е. ограничит его инвестиционные возможности. Однако наиболее простым тестом для проверки подобной критики являлся бы пересмотр существующей реальности и существующего опыта. Вот уже седьмой год как нами принят чуть ли не самый либеральный из всех трудовых кодексов мира. И что изменил он в структуре трудовых отношений? Первый и самый главный по значению индикатор – уровень безработицы – вместо уменьшения вырос и в 2010 году достиг 16 процентов. Если наряду с этой тревожной ситуацией мы вспомним о том, что самая бедная и уязвимая часть населения Грузии сельское население считается у нас «занятым», то острота проблемы безработицы предстанет еще более очевидной. Более того, свыше 60% занятого населения составляют т.н. «самозанятые», и с течением времени не наблюдается тенденция к улучшению (к концу 90-х таковыми считались около 50%), не увеличилась за это время и пропорция наемных работников. Их доля в общем количестве занятых за 1998 – 2010 годы уменьшилась с 42% до 37%. Т.е. курс на «поддержку» инвесторов так и не привел к росту числа работников наемного труда. Можно предположить, что многим работодателям не пришлось увеличивать их число, так как работодатель легко мог эксплуатировать имевшуюся у него в наличии рабочую силу, учреждать 14-часовой рабочий день и осуществлять замену всех «непослушных» работников на новых. Зато грубейшим образом ущемлялись права рабочих, не существовало никакого механизма переговоров по вопросам о зарплате и условиях труда, что само по себе внесло значительный вклад в рост общей несправедливости и привело к тому, что бедность так и не удалось преодолеть. Наличие либерального, т.е. ограничивающего права трудящихся Трудового кодекса, явилось одним из условий того, чтобы результаты экономического роста оставались сконцентрированными в руках крайне малой части населения, а любые попытки редистрибуции, или перераспределения части прибыли в пользу трудящихся, обеспечить им достойную оплату труда или улучшить трудовые условия, пресекались на корню. Глубокий и комплексный анализ принятого в 2006 году трудового законодательства выходит за рамки этой статьи, хотя даже из поверхностного анализа хорошо заметно, что этот кодекс никак не поощрил инвесторов к увеличению числа занятых, в то время как интересы наемных работников ущемлялись. Вдобавок, противники изменений не обращают внимания на дискриминацию по политическим, этническим, расовым и гендерным признакам. Закон, не вменяющий работодателю в обязанность применение транспарентных и справедливых процедур наема на работу и увольнения с нее, в реальности способствует непотизму, коррупции и дискриминации как в общественном, так и в частном секторах. Очевидным примером, свидетельствующим о наличии подобных законодательных недостатков, стало увольнение Майи Миминошвили из Министерства образования. Даже если то решение и не было политически ангажированным, все равно постыдно, когда министр (или какой-либо иной работодатель) обладает правом увольнения сотрудника в течение одного дня и без объявления причин. Подобное положение создает для госслужащих нестабильную обстановку и оставляет их беззащитными перед лицом политического давления. А в долгосрочной перспективе нестабильный, зависимый от политических изменений общественный сектор становится более слабым, менее опытным и менее профессиональным.
Наконец нам следует вспомнить и о том, что в целом защита социальных прав и создание инвестиционного климата зависят не только от Трудового кодекса, но и от множества иных обстоятельств. В действительности как либеральность Трудового кодекса не является панацеей для инвесторов, так и регулируемые трудовые отношения не могут быть единственной гарантией защиты социальных прав. Создание хорошего инвестиционного климата предполагает – кроме поддержки инвестиций и производства (и вместо предоставления инвесторам добавочных прав на эксплуатацию) – борьбу против монополизма и за искоренение элитной коррупции, рост доступа к кредитам, лучший государственный арбитраж и многое другое. В период правления Национального движения все секторы оказались под влиянием политической элиты, и то, что совершалось от имени защиты «интересов работодателей», являлось на деле защитой частных интересов мелкой кучки политиков.
Список необходимых для решения проблем социального неравенства и социальной защиты, а также защиты интересов трудящихся мер длинен. Множество спорных вопросов подлежит дальнейшему рассмотрению, хотя, как мне представляется, ограничение полемики лишь рамками неолиберального и либертарианского дискурсов нерезультативно. Те, кто применяет подобные, опирающиеся лишь на какую-то общую «истину» той или иной экономической теории аргументы, лишь противятся реальным изменениям и не придают значения существующему опыту. Кроме всего прочего, подобная неинформативная и идеологизированная аргументация не сможет помочь нынешней власти улучшить намечаемые изменения трудового законодательства. И эти изменения нам требуются сегодня, сейчас, а не в том безоблачном будущем, когда инвесторы станут настолько богатыми, что в один прекрасный день сами задумаются о судьбе трудящихся, безработных, бедняков и даже нищих.
Статья для публикации подготовлена при поддержке регионального представительства фонда Генриха Белля в Грузии. Взгляды и соображения, высказанные в ней, могут не совпадать с воззрениями фонда.
